Н.Ф. Иванов "Ограниченный контингент" Глава 4

Знать бы министру национальной обороны Афганистана генерал-полковнику Хайдару Расули, на чьём пиру он гуляет, дав команду во все части накрыть праздничные столы и, не снижая, правда, боевой готовности, провести увеселительные мероприятия. "В связи с подавлением коммунистов" - так мог бы гласить приказ, попытайся командиры найти причину столь странного распоряжения в будний день.

Из всего руководства НДПА только Хафизулла Амин находился пока хоть и под арестом, но дома. С одной стороны он не представлял собой ключевой фигуры, а во-вторых, мог сойти за "живца". И уже было отмечено, что к нему пытался пройти инженер Зариф, в поле зрения полиции попало ещё несколько человек, ранее не отмеченных как активные партийцы. Ничего вечером и он займёт надлежащее ему место рядом с остальными.

Вечером и впрямь Амина перевезли из дома в тюрьму.

- В дом заходили только его дети и старший брат Абдулла, - доложила охрана начальству.

И всё было бы верно в этом докладе, если бы не одно обстоятельство: в дом входил не Абдулла, а очень похожий на него Факир, один из приближённых Амина. Всего несколько минут длилась их встреча, но после Амина Факир, поплутав по городу, прибыл к Саиду Гулябзою, младшему лейтенанту афганских ВВС, заведующему канцелярией своего командующего. Факир доложил: поступила команда на начало вооружённого выступления. От Гулябзоя сигнал пошёл к начальнику штаба танкового батальона майору Ватанджару, далее - к начштаба войск ВВС и ПВО подполковнику Абдулу Кадыру...

Не зря лелеял армию и одновременно боялся её Дауд. И хотя буквально накануне из её рядов было уволено около 200 офицеров за левые взгляды, участие в митингах, именно армейские партийные структуры оказались не только самыми многочисленными, но и самыми законспирированными. В ходу были только "тройки" и "пятёрки", а если учесть, что "халькисты" и "парчамовцы", несмотря на объединение руководства, действовали без связей друг с другом, то чистка Дауда в верхнем эшелоне командования армии прошла для НДПА безболезненно. Дальновидным оказался и Амин, отвечавший в ЦК за работу в армии и сделавший ставку на младших офицеров. А уж насчёт ареста руководителей партии вообще как в воду глядели - всего месяц назад, в марте, в партийные организации прошло указание ЦК: аресты членов Политбюро автоматически являются сигналом к вооружённому восстанию. Так что Дауд, сам того не зная и не желая, приказом на арест руководителей партии отдавал и приказ на начало восстания.

А тут и Гулябзой подтвердил: дана команда начинать.

27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.

Когда президент страны Мохаммад Дауд вошёл в зал заседаний и занял своё место председателя, в это же время минута в минуту, в кабинет командира 4-й танковой бригады без вызова прибыл начальник штаба одного из батальонов майор Аслам Ватанджар. Перед дверью он проверил пистолет, расправил складки на кармане кителя, куда положил оружие на случай провала, постучал.

- Генерал, - став по стойке "смирно" и отдав честь, заговорил майор, - Вы, конечно, больше, чем все мы обеспокоены положением, которое сложилось у нас в стране, и поэтому я пришёл к Вам, своему командиру.

Комбриг, озадаченный появлением майора, пытался только что-то понять, а Ватанджар продолжил:

- Поскольку армия приведена в состояние боевой готовности на случай возможной реакции после арестов коммунистических лидеров, я прошу разрешения моей роте выделить боезапас.

- Зачем? - пришёл в себя генерал: слова про боезапас дошли до него, видимо, быстрее.

- Чтобы я мог двинуть танки на защиту Арка, если вдруг последует такой приказ.

Командир пристально посмотрел на майора. Перевёл взгляд на телефон, по которому всего несколько часов назад получил приказ быть готовым ко всем неожиданностям. Начштаба прав, почему он не догадался об этом сам.

- Разумное решение, - согласился наконец комбриг. - Я отдам распоряжение, чтобы одной из ваших рот выдали несколько снарядов.

Он размашисто написал приказ, немного подумал над цифрой и поставил "6". Шесть снарядов на 12 танков - этого вполне достаточно, чтобы быть грозной силой.

"знал бы он, для кого и для чего выписывает эти снаряды", - подумал Ватанджар, принимая приказ. Отдал честь и вышел. Отойдя несколько шагов, перечитал распоряжение командира и около цифры "6" поставил точку.

Точка в афганской алфавите означает цифру "0".

27 апреля 1978 года. 12 часов дня. Кабул.

Танк стремителен и красив в поле, на стрельбище. Здесь он - боевая машина. Кроме огневой мощи, брони, маневренности, советские танки всегда отличались и определённой элегантностью - отдадим в этом заслуженное предпочтение советским конструкторам перед их зарубежными коллегами.

Но на улицах города любой танк прежде всего - страшен. Он мгновенно перечёркивает гармонию, сбивает ритм города, ибо трудно, невозможно, например, представить танки, останавливающиеся у светофоров, уступающие дорогу пешеходам. Лязг траков, рёв двигателей, выхлопные газы - нет, не для города они, не для города.

И поэтому, когда сразу несколько хоть и коротких, но всё же колонн ворвались в полдень в Кабул, жители афганской столицы не столько с любопытством, сколько с беспокойством провожали взглядами боевую технику. И - о-о! - мудрые дуканщики! Они первыми на всякий случай стали закрывать свои лавки. Зашептались и базары: к Арку, Арку, боевые машины идут в сторону президентского дворца. Оставался непонятным другой, но главный вопрос - зачем?

Этот же вопрос задал Дауд и начальнику президентской охраны майору Зия, который тихо вошёл в зал заседаний и доложил президенту о появлении около дворца боевой техники. Не получив вразумительного ответа, подозвал министра обороны, указал ему взглядом на начальника охраны - разберитесь вместе. Остальные министры, разом прекратив переговариваться, проводили генерал-полковника и майора настороженными взглядами: встревоженные военные у гражданских уже вызывают панику.

- Продолжим заседание, - попытался создать рабочую обстановку президент.

Однако, когда прогремел первый выстрел из танковой пушки, стало ясно, что боевые машины прибыли не для охраны дворца. Майор Ватанджар, не дождавшись появления в воздухе самолётов, как было согласовано по плану с лётчиками, посчитал, что любое промедление может обернуться провалом, и загнал первый снаряд из шестидесяти, полученных ротой, в ствол. И в 12.10 прогремел этот выстрел революции.

Словно дожидаясь его, в небе закружили, рискуя столкнуться друг с другом в небольшой для реактивных скоростей кабульской долине, истребители.

В этот миг, миг поворота в судьбе Афганистана, было сделано два джентельменских поступка - президентом и министром обороны, если, конечно, забыть, что перед этим они принимали решение о смертной казни коммунистов.

Президент Мохаммад Дауд, стараясь сохранить спокойствие, объявил вскочившим после встрела со своих мест министрам:

- Все, кто хочет спасти свою жизнь, покинув дворец, волен сделать это.

Вольными оказались почти все: что чужая жизнь, когда меч над твоей.

Министр обороны генерал-полковник Хайдар Расули, собрав советских советников, попрощался с ними, поблагодарил за службу и посоветовал, чтобы избежать гибели хотя бы одного шурави, тут же убыть по домам. Сам сел в машину, сумел беспрепятственно выехать через одни из тыльных ворот и на полной скорости помчаться на запад от Кабула, где в нескольких километрах от столицы стояла 8-я пехотная дивизия: если ничего не случится по пути, он сумеет привести её на на защиту дворца и президента.

Ограниченный контингент

ГЛАВА 4. Когда упускаешь «живца».
Что значит точка в афганском алфавите.
Заседание отменяется.

26 апреля 1978 года. Кабул.

27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.

27 апреля 1978 года. 12 часов дня. Кабул.

Ограниченный контингент

ГЛАВА 4. Когда упускаешь «живца». Что значит точка в афганском алфавите. Заседание отменяется.

26 апреля 1978 года. Кабул.

27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул.

27 апреля 1978 года. 12 часов дня. Кабул.

ГЛАВА 4. Когда упускаешь «живца».
Что значит точка в афганском алфавите.
Заседание отменяется.