Ю. Котов, "Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ" главы 17, 18

В Главе 17 "Дневника фельдшера..." Ю. Котов рассказывает о курьёзном случае внезапного накрытия начальником штаба Ю.П. Лазаренко заботливо приготовленной личным составом браги к празднику 7 ноября, о выходе в Кайсар, посещении дуканов, знакомстве с местным афганским врачом.

Глава 18 посвящена "праздничному" обстрелу Кайсара и мотоманевренной группы бандгруппой. Фактически весь день личный состав просидел под крышей и в окопах, отражая нападение. В этом плане досталось и сорбозам. Праздничное настроение, конечно, было слегка подпорчено душманами, чего они 7 ноября и добивались.

"Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ (июль 1983 - февраль 1984 г.г.)"

Глава 17.

Утро было солнечное. Я вышел из санчасти, сощурился от яркого солнца и увидел, что возле казармы стоял строй солдат, и около них быстрыми шагами ходил капитан Лазаренко. Когда я подошёл, то увидел, что все стоят по стойке "смирно", а у ног Лазаренко находится бензиновая канистра.

Начальник штаба приказал мне стать в строй и продолжил:

- Я последний раз спрашиваю, кто поставил канистру с брагой в голубятню? - строй молчал.

- Сержант, кто? - обратился он к сержанту первого года службы, которого ранее назначил ответственным за голубятню и кормление голубей.

- Я не знаю, товарищ капитан. Когда я кормил утром голубей, то её ещё там не было, - ответил сержант.

- Эй! На крыше! - крикнул Лазаренко, - На посту! Вы видели, кто мимо Вас канистру пронёс в голубятню? - свирепствовал он.

- Никак нет, товарищ, капитан, у нас сектор обзора: виноградники и подступы со стороны кишлака Сарасиаб, - ответили с крыши.

- Водители, чья канистра? - все молчали. Лазаренко обвёл всех взглядом, взял канистру, пошёл к дувалу и поставил на него канистру.

- Часовой, автомат! - крикнул он. Подбежал часовой от центральных ворот и протянул автомат. Начальник штаба отошёл от дувала, снял автомат с предохранителя и выпустил весь магазин в канистру.

Канистра зашаталась, но не упала. Из пробоин во все стороны брызнули фонтанчики. Воздух наполнился густым резким запахом браги. Кто-то тяжело и сочувственно вздохнул. Лазаренко разразился длинной непереводимой тирадой слов и сочетаний, обильно перемежаемых терминами из народного лексикона.

А поимка браги произошла случайно. Юрий Петрович никогда не лазал в голубятню, назначив за неё ответственного. Народные виноделы со спокойной душой спрятали брагу, а он вдруг решил проверить голубей...

Гроза, казалось бы, миновала, но тут пришли ашнаки из Кайсара и переводчик пошёл за Лазаренко. Юрий Петрович был ещё злой: "Черти бы их всех взяли! - ругался он. - Опять припёрлись. Сейчас я их отучу ходить к нам".

Он подошёл к ашнакам, разговаривающим с нашими часовыми на центральном входе, выхватил гранату РГД и выдернул кольцо. Затем крикнул: " За дувал, живее!" - наши часовые, а за ними и афганцы кинулись под дувал. Начштаба выглянул за ворота и кинул гранату в арык, который был прорыт с другой стороны дувала. В арыке стояла вода, была грязь, рваные тряпки, ил.

Швырнув гранату, Лазаренко отбежал от центральных ворот к БМП, стоящей напротив входа на "точку". Грохнул взрыв. Где-то за дувалом зашелестели осколки. Из арыка вверх поднялся фонтан воды, грязи и, перелетев через дувал, чвякнулся на пригнувшихся за дувалом ашнаков и наших часовых. Вид после этого у них был жалкий: мокрые, в грязи. У одного из ашнаков на голове висел кусок грязной мокрой тряпки.

Лазаренко вышел из-за БМП, посмотрел на произведенный им результат, засмеялся и пошёл в казарму. Ашнаки ушли к себе, отряхиваясь и ругаясь. "Привыкли тут ходить и менять сигареты на патроны", - сказал начштаба, входя в помещение...

День был в разгаре. В санчасть зашел Лазаренко: "Собирайся, пойдём в кишлак сходим. Сумку можешь не брать", - сказал он. Я взял автомат, сумку с магазинами и пошёл к центральным воро-там. Здесь уже были начштаба с автоматом, переводчик и три солдата охраны.

Мы вышли из лагеря и часовые закрыли за нами ворота. Топали в Кайсар. Сапоги утопали в пыли по щиколотки. Дошли до афганского подразделения, где к нам присоединились афганский офицер и два сорбоза. Мы поприветствовали друг друга и пошли по центральной улице Кайсара.

Дуканы были открыты. Чего здесь только не было! Ковры, аппаратура, ткани, сигареты (даже наша дукатовская "Ява"), книги, персики, виноград и многое другое. Всё вокруг было ярким, пёстрым, нарядным. Вокруг, толкаясь, сновала куча народу. Дуканщики, кланяясь и улыбаясь, зазывали в дуканы. Война как-то сразу отошла на второй план. Мы зашли в один из дуканов и через переводчика заговорили с дуканщиком. Нам были нужны гвозди. Взяли около 3 килограммов гвоздей. Расплатился с дуканщиком афганский офицер, т.к. афганей у нас не было. Попрощались, пошли дальше. Народу было много, многие с оружием.

Пройдя несколько улиц, зашли в местную дукан - аптеку. Здесь было множество лекарств самых разнообразных от ведущих фармацевтических фирм мира, чему я очень удивился. Ознакомившись с аптекой, зашли в гости к местному врачу. Поговорив с ним через переводчика, я пришёл к выводу, что знаний у него, как у нашего хорошего фельдшера. Жилось ему неплохо. Лечение у афганцев платное, и он был самым богатым человеком в кишлаке. Поэтому многие бедные дехкане обращались за медицинской помощью к нам.

Осмотрев кишлак, зашли в отдельный двор с домом, окружённый высокими дувалами, где местные ХАДовцы накормили нас пловом с кишмишом, напоили крепким зелёным чаем.

К вечеру мы вернулись на "точку. Было начало ноября и все с нетерпением ждали возвращения основных сил мангруппы с операции...

Глава 18.

"Ещё раз напоминаю о бдительности. Завтра 7 ноября и душманы об этом тоже знают и помнят. Они знают, что значит для нас этот день. Не исключена возможность интенсивного обстрела лагеря. Наряды, несущие службу по охране лагеря, удвоить. Постам ночью при сработке сигналок тщательно обстреливать подступы к "точке", - говорил капитан Лазаренко. Боевой расчёт подходил к концу. - Основные силы задерживаются на операции предположительно до 15 ноября, - закончил начальник штаба, объявив пропуск и отзыв на очередные сутки.

Ночь прошла относительно спокойно, если не считать 2 - 3 сработок сигнальных мин и обстрелам постами местности.

Утро было тёплое и солнечное. Мы пилили дрова возле столовой, заготавливая их к холодам. Я пилил дрова с Колей Паниско поваром из офицерской столовой. Иногда мы переговаривались и устраивали перекуры, но работа шла довольно споро.

Неожиданно раздался один выстрел, затем другой, и вся округа разразилась стрельбой. Со всех сторон доносился треск выстрелов, многократно усиленный эхом. Над лагерем засвистели пули. Они ковыряли стены, рикошетили с визгом от каменных постов на крышах, залетали на "точку".

Мы с Паниско переглянулись: " Бросай работу и по норам", - скомандовал я. Собрали быстро инструмент и занесли его в столовую, после чего перебежками разбежались по своим подразделениям.

С наших постов начали отвечать автоматы и пулемёты. Плотность огня "духов" была высокой. Причём обстрел вёлся со всех сторон. Обстреливали и афганское подразделение сорбозов. Было видно, как они открыли ответный огонь куда-то в сторону кишлака Беш-Бала. Передвижение по лагерю прекратилось.

Обстрел кишлака и афганской крепости усилился. Сорбозы отвечали плотным пулемётным огнем. От крепости в нашу сторону, низко пригнувшись, побежал сорбоз. Вот он попал под фланговый обстрел со стороны кишлака Кухи и от рощи. Пули поднимали фонтаны пыли рядом с ним. Часовые заранее открыли ворота, и он залетел к нам. К нему подбежали Лазаренко и переводчик и они начали совещаться.

Банда находилась в северной части Кайсара и атаковала со стороны Беш-Балы. Афганцы сдерживали их пулемётным огнем. Уточнив, где именно находятся основные силы бандитов, капитан выгнал на позиции миномётчиков. Посты усилили ответный огонь. Хозвзвод под командованием сержанта Уварова отражал нападение у дувалов со стороны рощи. Пост на казарме, усиленный расчётом АГС-17, открыл огонь по виноградникам и местности в сторону Сарасиаба. Подорванный 712-й БТР вёл огонь из КПВТ и ПКТ по роще и в сторону Янгиташколя. 120-мм миномёты под командованием старшего сержанта Родионова и корректировщика капитана Лазаренко вели огонь в сторону Беш-Балы.

Стояли сплошной грохот, свист пуль, клубами вился пороховой дым. Я курсировал между ведущим огонь хозвзводом и миномётными позициями, где находился Лазаренко. Вдруг надо будет оказывать медицинскую помощь. Для адреналина и поднятия морального духа Лазаренко приказал на всю мощь включить динамик. Патриотические песни, посвящённые 7 ноября, хорошо вписывались в происходящее действо.

Только к вечеру бой стих, и банда отошла от Кайсара несолоно хлебавши. Потерь с нашей стороны не было. Праздничного ужина, к сожалению, тоже. Пошёл холодный ноябрьский дождь...