Н.Ф. Иванов "Ограниченный контингент" Глава 7

Не ищите работу полегче. Это зависит не от должности, а от отношения к ней. Как грузчик может проволынить, так и писарь надорваться.

Впрочем, всё это - теория. На практике конечно же райвоенкомат для Черданцева после службы на "точке" показался раем: не районным военкоматом, а именно райвоенкоматом. Конечно, со своими проблемами, планами, бумагами, инструкциями, но разве это сравнимо с тем, что было? Сейчас уже трудно представить, как он выдерживал столько лет боевые дежурства. И подумать, вспомнить с лёгкой тоской - зная, что это уже никогда больше не повторится, как входил с расчётом в неприметный с виду домик, надевал специальную форму, тапочки и по подземному переходу - потерне - шёл к такому же подземному лифту. Дежурное освещение, чуть сыроватый воздух, делающий ещё ощутимей глубину центральной "аллеи" под землёй, ответвления - "переулки", непонятный постороннему язык букв, цифр, и стрел на стенах - всё это ещё осязаемо, в быстрой памяти, только подумай.

У лифта - массивная дверь. Включаешь питание, набираешь код - открываешь. Через шаг - вторая такая же дверь. Включаешь питание, набираешь новый код, проходишь к третьей двери. А уж после неё - лифт. Нажимаешь кнопку - и вниз: у ракетчиков этажи растут именно вниз. Выходишь на своём, потому что на другие этажи нужны свои допуски и разрешения, - попадаешь к отрешённой, дико уставшей смене таких же, как ты, офицеров. Меняешь их у пультов и на много часов остаёшься с напарником в крохотном пространстве и абсолютной тишине. Без магнитофона, ручки, карандаша, газет, книг, сигарет. Только ты и - прибор. Ничего не делаешь и ничего не должен делать: только сидишь и следишь за информацией. И спрос с тебя один-единственный - не пропустить команды. В течение смены. Недели. Месяца. Года. Нескольких лет. И быть готовым к пуску ракеты. Вернее, к своей доле работы в пуске.

- В наших войсках можно выдать только одну тайну, - говаривали ракетчики, - это то, что ракета круглая. Может быть круглая, - тут же добавляли с улыбкой.

Ну а самое страшное - это когда во время дежурства вдруг начинает казаться, будто где-то внутри изделия скребёт мышь. Или вдруг начинает дико раздражать пятно на рукаве напарника. Или кажется, что пахнет вокруг цветами. Насядут врачи - обследования, санатории, курорты, тесты, психологические тренинги. Нервы для ракетчика - это всё.

Так и служил. О других местах службы особо не думал. А тут, оказывается, есть такие райские кущи, как военкоматы. И тоже погоны - погоны на плечах, оклады вполне сносные. А специфика...

- Екатерина Васильевна, я уж, если что, за советом к Вам, - чуть-чуть подразобравшись, и в первую очередь не с бумагами, а с сотрудниками - кто, что и насколько глубоко знает, выделил Черданцев секретчицу.

Та засмущалась, и это ещё больше глянулось Михаилу Андреевичу: если ещё и коллектив хороший, то он, так и быть, готов поверить в звёзды и предсказания.

Утром в кабинет - легка на помине - заглянула Екатерина Васильевна.

- Доброе утро, Михаил Андреевич. Извините, - понизив голос, указала рукой на дверь, - но у Вас в приёмной сидит девушка, Вы уж ей пальцы в рот не кладите.

- Что за зверь такой, Екатерина Васильевна?

- Не зверь, а пионервожатая. Прошлым летом Ваш предшественник от неё уже прятался. Она руководит поисковым отрядом: ну, останки там, восстановление имён, могил...

- Что ж, благородное дело. Зачем же прятаться?

- Э-э, Вы не знаете её аппетитов? Просит для отряда палатки, снаряжение и сапёров.

- Сапёров? Где же я их возьму?

- Всё равно требует. Мин и снарядов в лесу в самом деле много, а они копаются. Я вот принесла Вам некоторые документы по прошлому году - переписку с областным военкоматом, карты. Посмотрите, чтобы в курсе были.

- Спасибо, Екатерина Васильевна... А та, которая...

- Елена Желтикова...

- ...а страшный человек Елена Желтикова пусть войдёт минут через пять. Скажите ей, ладно?

- Хорошо, Михаил Андреевич.

"Спасибо, Екатерина Васильевна..." "Хорошо, Михаил Андреевич..." "На охрану воздушных рубежей Союза Советских Социалистических Республик - заступить!" "Спасибо... хорошо... пожалуйста..." "Пост сдал!" - "Пост принял!"

"Да-а, разница", - в который раз за последнее время сравнил Черданцев, условия службы и заторопился, углубился в бумаги.

Лена Желтикова пяти минут всё-таки не высидела. Постучала, не дожидаясь ответа, дверь распахнула резко, сразу прошла к столу. В синем спортивном костюме, с короткой стрижкой, насупленными бровями и поджатыми тонкими губами - да, она вошла требовать и добиваться. "Ей бы жёлтый костюм - была бы похожа на молодого петушка", - подумал Черданцев.

- Здравствуйте, Лена, - улыбаясь, поднялся он из-за стола. Протянул руку: - Рад с Вами познакомиться, честное слово. Тем более накануне Дня Победы.

Брови пионервожатой от недоумения чуть разошлись, и майор, воспользовавшись паузой, пригласил её сесть.

- Я немного знаю о работе вашего отряда, в какой-то степени догадываюсь, в каких условиях вы работаете. И знаете, что подумал?

Брови мгновенно вернулись на прежнее место и Черданцев вновь представил её в жёлтом спорткостюме.

- Я подумал, что вам просто необходимы сапёры.

Хотите сорвать неизбежное наступление - начинайте... отступать. И первое, чего вы добьётесь - психологического перевеса: вы станете делать то, что наметили сами, а не то, что станут диктовать другие. К вам в союзники перейдут также определённые количества времени и пространства - готовьте ответный манёвр.

После этих слов наступление пионервожатой сорвалось окончательно: наступать стало некуда, противник исчез или, что совсем невероятно, превратился в союзника. Как к этому относиться? Это подвох, манёвр или истина?

Чтобы сдержать улыбку, Михаил Андреевич прошёл к шкафу с книгами, переставил несколько брошюрок. Однако надо отдать должное и Лене: как ни была она шокирована встречным предложением, всё же сумела сохранить долю самообладания и почувствовала усмешку майора.

- Вы... смеётесь?

Брови, два маленьких грозовых облачка, вновь накрыли чёрные озерки глаз. Теперь они будут защищаться до последнего.

- Немного, - не стал лукавить Михаил Андреевич. Подвинул стул, сел рядом с девушкой. - Но тем не менее согласен с Вами полностью. В прошлом году на чём всё остановилось? - взял к себе на колени папку с "Делом Желтиковой".

- На переписке с десантниками - это самая близкая воинская часть, где есть сапёры. Вот это я писала, это военком, - узнала она некоторые бумаги.

- Я посмотрел - ваш отряд обнаружил более двадцати взрывоопасных предметов.

- Вот я и боюсь, как бы кто-нибудь не подорвался. Сама-то я могу обезвредить любой... - Увидев, что военком опять улыбнулся, запальчиво взвилась: - Да, любой! Я, между прочим, обезвредила такую мину, которая до сих пор во всех справочниках идёт как не подлежащая разминированию, - перешла она, видимо, на язык документов. - В военных академиях преподавали, что единственный способ - подрыв, а я её разрядила. Её в Москву и увезли, в академию ту самую.

- Это я тоже читал. Но хвалить Вас не буду и не хочу. Каждый должен заниматься своим делом. Когда Вы планируете начать работу отряда?

- С лета. И около болот подсохнет, и ребята со школой управятся.

А я до этого времени всё постараюсь узнать. Идёт?

Михаил Андреевич встал.

- Но я Вас в покое не оставлю, - встала и Лена. - Я буду каждый день приходить.

- Каждый день не надо, у меня кроме вас и другие ведь дела есть, а в двадцатых числах загляните.

- Ладно, - согласилась на срок Лена. - До свидания.

Ещё раз, теперь уже внимательно, просмотрел лежащие в папке бумаги. Развернул карту района с красными пятнами карандашных штрихов - места, ещё не проверенные с времён войны. Внизу, в самом углу, район захватывали синие полосы - заповедник. На следующей карте достаточно умелой рукой была нанесена схема боевых действий на территории района. Рябило от красных и синих стрел, множества пометок. Третья карта, вернее срисованные под кальку контруры района, принадлежала отряду "Память" и была подписана, надо полагать, Леной. Места, где следопыты нашли останки воинов, она почему-то пометила крестиками.

В дверь постучали, на этот раз робко, может быть даже в надежде, что он не услышит и посетителю можно будет с чистой совестью уйти восвояси.

- Входите! - крикнул Черданцев.

За дверью опять замешкались - собирались с духом.

- Входите, - повторил майор.

- Можно? - на всякий случай ещё переспросила, входя, посетительница.

Сонька, Сонька, чтобы ты там не говорила, но как это он не узнал бы Аннушку?! По одной стеснительности узнал бы, по смущению. По открытому широковатому лицу, по взгляду, по рукам, теребящим край платка, да просто сердце бы подсказало, стукнуло - она! Аня!.

- А я Лену встретила, она похвасталась, что у Вас была, - начала торопливо оправдываться Аня, замерла у порога - Говорит...

- Здравствуй, - перебил её Черданцев. Торопливо вышел из-за стола навстречу. Она протянула руку - может, даже для того, чтобы он не подходил близко, и он взял её в свои ладони, легонько сжал, задержал.

- А я Лену знаю, мой Сашка с ней в лесах ковыряется, - продолжала оправдываться Аня, осторожно вытаскивая руку из ладоней Черданцева и оглядываясь на дверь. - Дай, думаю, загляну, раз мимо иду. Поздороваюсь.

- Здравствуй, - повторил Михаил Андреевич.

- Здравствуй.

- Проходи, садись. Нет-нет, вот сюда, к этому столику. На самое удобное место.

Аня осторожно опустилась в низкое кресло, прикрыла выставившиеся колени ладонями. Потом потянула с журнального столика газету, повертела её для приличия и оставила у себя. Увидев, что Черданцев понял её уловку, зарделась, наклонила голову.

- Ты знала, что я уже здесь? - замял неловкость майор.

- Да, конечно, Сонька тогда, до праздников, сразу зашла и сказала, что встретила тебя. Я.. я потом ходила к грушенке, но ты уже уехал....

- Аня, - Михаил Андреевич взял её руку, но она вновь оглянулась на дверь, занялась газетой.

- Я в район насчёт комбикормов... А тут Лена... похвалила тебя, понравился ты ей... А ты теперь вон какой стал! Начальник...

- Я в село собирался после праздников приехать, сейчас просто много всяких мероприятий, праздники один за другим. Тебя очень хотел увидеть.

- А Лена хоть и молодая, а справедливая...

- Я поставлю чай, - поднялся Черданцев.

- Нет-нет, я уже и так засиделась, - остановила его за руку Аня. На мгновение задержала её - на самое малое мгновение, но майора обдало жаром. Словно почувствовав это, Аня отдёрнула руку, вновь схватила газету-спасительницу. - Я пойду, я же не одна приехала. А то девки будут искать по всем магазинам. Повидались - и пойду.

- Теперь часто будем видеться, да?

Аня ничего не ответила. Встала, оглядела кабинет: хорошо ли, уютно устроился, почтительно и бережно дотронулась до стекла на столе. Чувствовалось, что и ей, как и Соньке у грушенки, не хотелось расставаться, уходить. Завтрашние встречи только молодым сулят трепет, а таким, как она, уже и тревогу: а как разочаровала? И тянется, тянется миг, который сейчас, сию минуту, твой. В сегодняшнее ещё верится, в завтрашнее - уже с трудом...

- Это ничего... что я зашла?

- Было бы плохо, если бы прошла мимо.

Улыбнулась, пригладила волосы. Вновь провела пальцами по стеклу, но теперь уже как человек, которому можно это сделать.

А у Черданцева мелькнуло, озарило воспоминание из его последнего приезда в село. Председатель попросил, и он помогал колхозу грести сено. А вечером, возвращаясь с луга, чуть приотстал с Аннушкой от остальных. Бабы несколько раз оборачивались, громко говорили и громко смеялись, может даже и про них, но они не стали никого догонять, делать вид, что оказались рядом случайно. Это были их последняя встреча, и они дарили её себе хотя бы так. Шли, молчали, изредка касаясь плечами друг друга. Вспоминали то немногое, что было у них. Вернее, было многое, но - мало. Совсем мало. А теперь выходило, что судьба разводила их совсем, навсегда. И тогда перед самым селом, выставив для доказательства пыльные потные руки, сказал:

- Надо бы искупаться. Ты не пойдёшь?

- На озеро, что ль? Ещё грязнее станешь.

- Нет, я сейчас сразу на Тару. Как в детстве - в темноте, по лунной дорожке.

- И в двенадцать часов ночи...

- Да, в двенадцать вода теплее.

Аня промолчала, не дала никакого намёка, но он, придя домой, схватил полотенце и поспешил на реку. Искупался раз, второй, залез в третий - Аннушка не появлялась. Не поняла его или просто не смогла? Или не захотела? К тому времени прошло уже два года, как не стало её мужа, и её ничего не держало, разве только скотина. Да корову подоить, поросятам задать корм - час времени. Но она не пришла ни через час, ни через два. Дрожа от холода, он пришёл домой, попытался согреться парным молоком.

- А я уже забеспокоилась - ненароком не залился б: нету и нету. Картошку вон потолкла со смальцем, накладывать? - спросила мать.

- Не, мам, ничего не хочу. Пойду спать.

- Куда ж на пустой желудок-то - ерунда приснится. Да и целый день вилами махал.

Лежал, думал об Ане. Прощался. Несколько раз приподнимался, готовый, как в юности, идти к её дому, но что-то останавливало. Да и мать не ложилась до полуночи, ходила по дому и сенцам, перебирала вещи - что брать с собой в далёкую Дальнюю Востокию, что подарить подругам.

А при отъезде, когда всё село пришло к их машине - уже не к заколоченной избе, а к машине, гружённой самым дорогим, с чем не могла расстаться мать, - при проводах на людях, они с Аней постеснялись подойти друг к другу. Помахали руками - все махали и всем махали. Плохо расстались. Может, потому и встретились опять?

- У меня все эти годы было огромное желание искупаться в Таре. Ночью. Сегодня как раз собирался поехать, - на ходу решил Черданцев. - Может ты бы подошла?..

- В двенадцать часов ночи? - глянула из-под бровей Аня и тут же отвела взгляд. Но добавила: - И опять обманешь?

- Как... "опять"? - майор замер от страшной догадки. - Почему - "опять"? - надеялся всё-таки он на обратное. - Ты... приходила тогда?

- Приходила. Ровно в двенадцать.

- Погоди, - Михаил Андреевич вытер потный лоб, потом схватил Аню за плечи. - Но ведь я же ждал. Я побежал на реку сразу же, как только пришёл домой.

- Но мы же договорились в двенадцать.

- В двенадцать! Чёрт! Идиот. Я думал - сразу, про двенадцать мы просто говорили. Да, но об этом сказала ты, и я должен был догадаться... Прости. Прости, Аня. А я лежал на сеновале и думал, почему же ты не пришла?

- А я ходила по берегу и тоже думала, почему ты не пришёл?

Михаил Андреевич привлёк Аню к себе, поцеловал в лоб. И она не отшатнулась, прильнула, замерла. В этот момент скрипнула дверь, они отстранились друг от друга, как школьники, оглянулись, но уже никого не было.

- Я побегу, правда побегу, - красная от смущения, пошла к двери Аня.

- Я сегодня ночью приеду. Сегодня - точно приеду. И буду ждать всю ночь. Придёшь?

- Не знаю, - не оборачиваясь, пожала плечами Аня и выскользнула из кабинета.

Ограниченный контингент

ГЛАВА 7. Страшный человек Лена Желтикова.
Отступайте - и вы победите. Несчастливое число «12».

7 мая 1978 года. Суземка.

Ограниченный контингент

ГЛАВА 7. Страшный человек Лена Желтикова. Отступайте - и вы победите. Несчастливое число «12».

7 мая 1978 года. Суземка.

ГЛАВА 7. Страшный человек Лена Желтикова.
Отступайте - и вы победите. Несчастливое число «12».