Ю. Котов, "Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ" главы 13, 14

В Главе 13 "Дневника фельдшера..." Ю. Котов подробно рассказывает о ежедневных буднях гарнизона мотоманевренной группы, оставшегося в меньшинстве после ухода основных сил для участия в войсковой операции, организованной пограничным округом под Меймене, центром Фариабской провинции. И в этих стёснённых условиях пограничники умудрялись проводить небольшие локальные вылазки для оказания помощи подразделениям местных сорбозов, царандоя.

Следует также обратить внимание на даты - октябрь 1983 года. На этот период выпадают основные инженерные работы личного состава по прорубанию люков в потолках коридоров казармы для устранения открытой, на виду у всей округи смены дневных постов по крыше, усиления стенок самих постов и наращивание в высоту дувалов, окружающих лагерь. Такие меры приняты через год после основания Кайсарского пограничного гарнизона. В последующие годы дувалы были подняты ещё выше, что фактически устанило возможность залёта пуль на территорию военного городка.

В Главе 14 рассказывается о выходе в Кайсар группы по просьбе афганцев для оказания помощи раненому хадовцу. Обычная работа фельдшера мангруппы в этой ситуации осложнялась непрекращающимся с самого утра обстрелом лагеря мангруппы и самого Кайсара. Иногда интенсивность обстрелов была такой, что приходилось отказываться от перемещения по городку, пусть даже и согнувшись в три погибели.

"Афганский дневник: Записки фельдшера ММГ (июль 1983 - февраль 1984 г.г.)"

Глава 13.

Прошла неделя, как основные силы мотоманевренной группы вместе с боевой группой ММГ из Калайи-Нау убыли на операцию. Жизнь в лагере шла своим чередом: прорубали входы в посты из помещений без выхода на крышу, обкладывали дневные сторожевые посты дополнительно камнем, связывая его глиной. (Лебедь был ранен в ноги только потому, что пуля прошла сквозь деревянный ящик, который составлял основание поста. Ящики были наполнены песком, но со временем песок просыпался в пулевые отверстия и образовались пустоты), начали строительство пристройки к бане. День был солнечный, тёплый.

Неожиданно за рощей раздалась стрельба. Она усилилась, затем перешла в ленивую перестрелку и снова усилилась. Начальник штаба выскочил во двор. "Постам смотреть откуда стрельба?" - кричал он. В это время к центральным воротам воротам лагеря бежали афганский офицер и два солдата. Офицер был одет в форму царандоя, а солдаты - в полосатые халаты и короткие широкие штаны. На голове - чалма, а на ногах - резиновые остороносые калоши. Вооружены афганцы были автоматами АК-47.

- Товарищ капитан, афганцы пожаловали, - крикнул часовой.

- Пусти ашнаков, переводчика ко мне, - скомандовал Лазаренко Ю.П.

Прибежал переводчик Махмуд Шакиров. Они о чём-то недолго беседовали, жестикулировали, показывали руками на рощу. Там шла перестрелка.

Лазаренко повернулся и пошёл к нам. В это время мы занимались наращиванием в высоту дувалов в районе санчасти. Он шёл и ругался себе под нос:

- Где я им технику возьму? У меня всего три единицы на ходу осталось", - ворчал он.

- Так, - скомандовал Юрий Петрович, - Два БТРа на выезд, десант сборный: 15 человек, под броней. Старшие машин - капитан Лазаренко и сержант Уваров. Афганцев - на броню. Огибаем "точку" мимо рощи и в сторону Янгиташколя, - вёл инструктаж начштаба.

- Сержант Котов, взять медицинскую сумку и ко мне на головной БТР. Миномётчики на позицию, быть готовыми поддержать нас огнём. Связисты на связи - связь с боевой группой постоянная. Два сорбоза взяты в плен. Местные просят оказать помощь, - пояснил он.

- Выезд через 10 минут.

- Есть, - ответили мы и разбежались. Я надел маскхалат, каску, сумку с магазинами, фляжку со спиртом и схватил автомат. Выскочил из санчасти. БТРы были уже готовы на выезд. Я вскочил на головной бронетранспортёр - Лазаренко находился там же.

Мы выехали из расположения лагеря, взяли на броню человек 10 сорбозов. Я сидел сзади у машинного отделения и, выставив автомат в бойницу, следил за местностью. Бронетранспортёр швыряло на ухабах. Лазаренко отдавал необходимын указания по радиостанции. На большой скорости БТР обогнул рощу и выскочил на равнину. Впереди нас, где-то метрах в 800, находился Янгиташколь, правее виднелся Сарасиаб. Мы сбавили скорость и БТРы разъехались в стороны. Афганцы рассыпались в цепь, и мы медленно двинулись в сторону кишлака.

Когда до кишлака осталось метров 300, по нам открыли беспорядочный огонь духи. Сорбозы залегли. Мы проехали чуть вперёд и начали маневрировать, не приближаясь к кишлаку. По приказу Лазаренко наводчики открыли огонь по кишлаку из КПВТ длинными очередями. Бронетранспортёр задрожал и наполнился пороховым дымом. Заложило уши. Я нацепил на автомат гильзоотражатель и начал стрелять по кишлаку.

В бойницу было видно, как по дувалам и крышам мазанок прыгали фонтаны пыли и глины от очередей КПВТ. Среди развалин и дувалов замелькали фигурки "духов" и исчезли. Целиться было трудно, т.к. БТР всё время маневрировал и его качало на выбоинах дороги. По броне бронетранспортёра звонко щёлкнуло несколько пуль. Внутри БТРа всё гремело, дышать было тяжело, подташнивало от едкого запаха пороховых газов.

Басмачи ещё минут пять лениво посопротивлялись и начали уходить в сопки. Ещё несколько пуль щёлкнуло по броне, и всё стихло. Мы прекратили огонь. БТРы остановились. Выбрались из под брони. Стало свежее и легче дышать. Стояла тишина, но в ушах ещё звенело. Все собирались возле БТРов. Ближе к кишлаку из под дерева всё ещё разрывался пулемёт сорбозов, но вскоре и он затих.

Осмотрелись. Пострадавших не было, только легко ранен в руку один из сорбозов. Товарищи уже сами оказали ему помощь. В кишлак соваться со своими небольшими силами не решились и, посовещавшись, вернулись в Кайсар. По возвращению в мангруппу приступили к обслуживанию бронетранспортёров: выбрасывали из салонов стреляные гильзы, чистили пулемёты, пополняли боекомплект.

Я пришёл в санчасть, снял маскхалат, каску, оставил сумку и пошёл к арыку чистить автомат. Все в мангруппе втихоря чистили автоматы песком, а Лазаренко гонял нас за это. После я пошёл к связистам. Валера Усенко сообщил, что к нам летят "борты" и комиссия из округа.

Срочно выехали на взлётку. Скоро появились два МИ-8. Один из них приземлился, подняв столб пыли. Бойцы кинулись разгружать продукты, боеприпасы и почту. Из вертолёта появился полковник медицинской службы (я узнал его - это был начальник противоэпидемической службы округа полковник Гарячкин, я сталкивался с ним ещё в Кара-Кале) и старший лейтенант (как потом выяснилось - особист, отвечающий за нашу мангруппу). Гарячкин тоже узнал меня, и мы разговорились ещё на вертолётке.

По приезду в лагерь полковник Гарячкин вместе с Лазаренко пришли в санчасть, проверили условия содержания больных, документацию. Гарячкин сообщил, что пробудет у нас дней десять, поживёт на "точке", посмотрит, как выполняются противоэпидемические мероприятия.

Остаток дня и ночь прошли спокойно. Только под утро пару раз сработали сигналки и сторожевые посты обрабатывали местность.

Глава 14.

День начался с интенсивного обстрела Кайсара и лагеря. Кишлак словно вымер - на улицах было пустынно, дуканы закрыты, базар опустел. Я сидел в санчасти и перебирал медикаменты. Полковник Горячкин появился в санчасти утром, затем ушёл в казарму в офицерский кубрик, а я занялся своей обыденной работой.

Близилось время обеда. Я направился в столовую. Лагерь обстреливался довольно интенсивно. Пришлось, пригнувшись, преодолевать открытое пространство до столовой. Сняв пробу в солдатской и офицерской столовых, я вернулся в санчасть.

Ближе к вечеру прибежал дневальный и сказал, что меня вызывает капитан Лазаренко. Я прибыл в кубрик к начальнику штаба и доложил.

- Собирайся, приходили из ХАДа, у них есть раненый, нужно оказать помощь, - сказал мне Ла-заренко.

- Есть, товарищ капитан, - я пошёл собираться. Выехали через пять минут. Для охраны взяли один бронетранспортёр и шесть – семь солдат. Мы двинулись через площадь в кишлак к зданию ХАДа. От рощи и откуда-то со стороны реки вели огонь душманы. Трассирующие очереди проносились в воздухе то в одну сторону, то в другую. Несколько пуль со звоном клацнуло по броне БТРа. От неожиданности мы даже вздрогнули.

У ХАДа взяли на броню троих местных и поехали по центральной улице кишлака. Вскоре остановились у одной из подворотен. Мы высадились. Заняли оборону. Я, Лазаренко, переводчик, офицер ХАДа и два солдата прошли во двор, где находилось несколько ашнаков, и сновали босоногие, грязные детишки.

Лазаренко через переводчика о чём-то разговаривал с афганцами, а я в это время подошёл к раненому, который сидел у двери в мазанку. Он был средних лет, одет в халат и шаровары. Возле него была лужица крови, которая сочилась у него изо рта. Пуля вошла в нижнюю челюсть в углу рта, выбила зубы, прошла через ротовую полость, не повредив язык, и вышла с противоположной стороны. Кровотечения сильного не было. Я открыл сумку и принялся оказывать помощь. Закончив, оставил им медикаменты и бинты. Объяснил через переводчика, как ими пользоваться. "Ташакур! ташакур!" - улыбались афганцы. Один из них поливал мне на руки воду. Нас пригласили отведать плова, но Лазаренко отказался и повёз нас на ужин в лагерь.

БТР вернулся в лагерь, подкатил к казарме, и все выпрыгнули из него. Я побежал в санчасть, оставил сумку. Глянул на часы - ужин уже закончился. Я пошёл в хозвзвод. Обстрел продолжался.

Меня встретил Серега Уваров со своей компанией (Скляренко, Крамаренко, Рыжих и Петрович).

- Привет, медицина. Как там наши союзнички? Ты что им там клизмы ставил? - шутили они. - А мы сейчас картошку жареную хмыряли, тебе оставили на кухне, у плиты. Наверное, остыла уже.

- Спасибо, мужики, - я рванул на улицу. Мне пришлось идти между подорванным 712-м БТРом и дувалом, где была выбита брешь для ведения стрельбы. Только моя голова показалась над дувалом, как моментально над головой пронеслась очередь трассирующих пуль, и раздался звук ППШ. Я сразу же очутился в пыли под дувалом.

Перебежками, согнувшись, я устремился к конечной цели к столовой. Но чем дальше я отдалялся от дувала и приближался к кухне, тем интенсивней и прицельней становилась стрельба. После очередной очереди, которая пронеслась рядом, я развернулся и рванул обратно в хозвзвод.

- Где ты лазал? - удивился Михалыч.

- "Манал" я вашу картошку, - сказал я и начал отряхиваться. Они, смеясь, полили мне на руки воду, и я умылся.

- На, поешь, - достали мне банку гречки с мясом, полбуханки свежего хлеба и кусок домашнего сала. Я поел. Закурили.

- Спасибо, накормили отлично, - поблагодарил я.

- На здоровье, ты ведь тоже кормишь нас, только таблетками, - смеялись они. Засиделись допоздна. Слушали Москву по транзистору, рассказывали друг другу анекдоты...